Диспетчер ушел надолго; когда он вернулся, его голос звучал угрюмо:
– Гм, уборщик сказал, что он-то может позвать людей, но это бесполезно. Как же я вышлю их к вам? У нас нет локомотива.
– Нет локомотива?
– Нет. На одном уехал в Лорел управляющий, а другой неделями кочует по мастерским. И стрелка сегодня утром сломалась, с ней провозятся до завтрашнего вечера.
– А как же локомотив аварийной бригады, которую вы предлагали послать к нам?
– Он на севере. Вчера там произошла авария. Он еще не вернулся.
– А паровоз у вас есть?
– Никогда не было. И нигде в округе нет.
– А дрезина есть?
– Есть.
– Вышлите их на дрезине.
– О… слушаюсь, мэм.
– Скажите вашим людям, чтобы они остановились у путейного телефона номер восемьдесят три и забрали мистера Келлога и меня. – Она смотрела на маяк.
– Слушаюсь, мэм.
– Позвоните начальнику поездной бригады компании «Таггарт трансконтинентал» в Лорел, сообщите о задержке «Кометы» и объясните все. – Дэгни положила руку в карман и внезапно сжала пальцы – она нащупала пачку сигарет. – Скажите, – спросила она, – что это за маяк примерно в полумиле отсюда?
– От того места, где вы находитесь? Наверное, запасной аэродром компании «Флэгшип эйрлайнз».
– Понятно… Что ж, позаботьтесь о том, чтобы ваши люди немедленно выехали. Скажите, чтобы они прихватили мистера Келлога возле путейного телефона номер восемьдесят три.
– Слушаюсь, мэм.
Дэгни повесила трубку. Келлог усмехнулся.
– Аэродром? – спросил он.!
– Да. – Она все смотрела на маяк, продолжая сжимать пальцами пачку в кармане.
– Итак, они прихватят мистера Келлога, да?
Дэгни повернулась к нему, поняв, какое решение помимо ее воли приняло ее сознание.
– Нет, – произнесла она, – я не брошу вас здесь. Просто у меня очень важное дело на Западе, мне надо спешить. Я подумала, что хорошо бы найти самолет, но не могу этого сделать, да и нет необходимости.
– Пойдемте, – сказал Келлог, направляясь в сторону аэродрома.
– Ноя…
– Если вы хотите сделать что-то более важное, чем нянчиться с этими идиотами, то пойдемте.
– Самое важное дело на свете, – прошептала Дэгни.
– Я возьму на себя ваши обязанности и доставлю «„Комету“ вашему человеку в Лореле.
– Спасибо… Но если вы думаете… Я не убегаю.!
– Знаю. ''.
– Тогда почему вы так хотите мне помочь?
– Я просто хочу, чтобы вы поняли, что это такое – делать то, что хочешь, хотя бы раз в жизни.
– Шанс, что на летном поле есть хоть один самолет, невелик.
– Но он есть.
На краю поля стояли два самолета: один – полуобугленный остов, не годящийся и на лом, другой – совершенно новенький моноплан «Дуайт Сандерс», – предмет напрасных вожделений множества американцев.
На аэродроме оставался только заспанный служитель, молодой, коротенький и толстый; если не считать слабого намека на образование, проскальзывавшего в его речах, он был бы духовным двойником ночного диспетчера в Брэдшоу. Он ничего не знал об этих двух самолетах, когда он год назад заступил на должность, они уже стояли здесь.
Он никогда не интересовался ими, как, впрочем, и никто другой. Вдали от начальства в медленном умирании огромной авиакомпании о моноплане «Сандерс» забыли. Ценности такого характера забывались повсюду… Модель двигателя тоже была брошена в куче хлама и, скрытая от понимающего взора, ни о чем не говорила преемникам и вступающим во владение новым хозяевам…
Молодому служителю не оставили никаких распоряжений относительно того, обязан ли он держать «Сандерс» на поле. Решение было вынесено бесцеремонными, уверенными манерами двух незнакомцев, визитной карточкой мисс Дэгни Таггарт, вице-президента железнодорожной компании, и краткими намеками на срочную секретную миссию (молодой человек сразу подумал о Вашингтоне), упоминанием о соглашении с шишкой из нью-йоркской авиакомпании, имени которой парень никогда не слышал, чеком на пятнадцать тысяч долларов, подписанным мисс Таггарт, в качестве залога за самолет, и другим чеком, на две тысячи долларов, – за его личную заботу и беспокойство.
Парень заправил самолет, проверил его так старательно, как мог, нашел карту аэродромов страны, и Дэгни увидела, что посадочная площадка на окраине Эфтона, штат Юта, отмечена как еще существующая. Дэгни была слишком взволнована и очень спешила, чтобы что-то чувствовать, но в последний момент, когда служитель включил прожекторы и она уже была готова подняться на борт, задержалась и взглянула в пустоту неба, а затем на Оуэна Келлога. Он твердо стоял в ярком белом свете, расставив ноги на цементном пятачке в кругу слепящих огней, за которыми простиралась безысходная ночь. Дэгни вдруг задумалась, кто же из них двоих движется навстречу большей опасности.
– Если со мной что-нибудь случится, – сказала она, – вы скажете Эдди Виллерсу из моего отдела, чтобы он предоставил работу Джеффу Аллену, как я обещала?
– Скажу… Это все, что вы хотите передать… на случай, если что-нибудь случится?
Дэгни обдумала его слова и грустно улыбнулась:
– Думаю, что все… Да, еще сообщите Хэнку Реардэну, что случилось. Скажите, что я попросила вас передать ему.
– Хорошо.
Она подняла голову и твердо сказала:
– Однако не думаю, что что-то случится. Когда доберетесь до Лорела, позвоните в Уинстон, штат Колорадо, передайте, что я буду там завтра в полдень.
– Хорошо, мисс Таггарт.
Дэгни хотела протянуть руку на прощанье, но это показалось ей недостаточным – она вспомнила, что Келлог сказал ей о минутах одиночества. Она достала пачку и молча предложила ему его же сигарету. Он понимающе улыбнулся, маленький огонек его спички, поджигающей их сигареты, был самым крепким рукопожатием.
Дэгни забралась в самолет, и ее сознание слилось в единый поток – единство движения и времени, симфония, тема которой развивалась все стремительнее и неудержимее: прикосновение руки к стартеру, шум двигателя, взорвавшегося горным камнепадом; вращение лопасти винта, исчезающей в сверкании разрезающего воздух пропеллера; выезд на взлетную полосу, короткая пауза, рывок; длинный, опасный разбег, – разбег по прямой, набирающий силу, затрачивая ее на мощное ускорение, прямой и целеустремленный; и наконец, момент, когда земля канула вниз, а линия движения продолжилась уже в воздухе.
